"Гори, но не сжигай. Гори, чтобы светить". — LumenНекоторое время назад мы
говорили в Рулетке о двух типах творцов — "технарях" и "магах". Первые считают себя полностью ответственными за все свои успехи и неудачи, сводя роль вдохновения максимум к импульсу — первой искре, которую при труде и умении можно раздуть в полноценное пламя. Вторые же нередко прибегают к понятиям "ноосфера", "космос", "божественный промысел". Татьяна Толстая образно
писала про встроенный в голову приборчик, способный перерабатывать поступающий сверху поток и производить готовый продукт, — мол, нужно чистить его каждый день тряпочкой и маслицем, а с Богом себя не сравнивать.
Лично мне идеалом видится совмещение двух этих подходов: когда ты и открыт "космосу", и способен при необходимости включить Капитана Железную Задницу, положить руки на клавиатуру и выдать пятнадцать тысяч знаков вне зависимости от настроения и расположения планет. В общем-то, я так и делаю. И всякий раз впадаю в бессильный гнев, осознав, насколько кардинально отличается результат. Во втором случае из рук моих выходит просто хороший текст — добротный, грамотный, не прикопаешься. Увидев его, редакторы обычно говорят "все отлично" или "получили, спасибо". В первом же случае они не говорят ничего — просто спрашивают, можно ли забронировать меня на год вперед. Или что зачитали отрывок коллегам, и в опен-спейсе три человека заплакали.
И я почти с обидой думаю: почему?! Почему я впахиваю, как лошадь, развиваю мастерство, десятилетиями (уже даже не годами) прокачиваю навыки — и все равно результат моей самой добросовестной работы оказывается лишь бледной тенью того, что приносит с собой непредсказуемое, капризное пламя вдохновения? Как поставить это пламя себе на службу? Укротить его, приручить и поселить уже наконец под противнем, на котором я выпекаю хлеб свой насущный?
читать дальшеУ этой палки есть еще и третий конец. Работая "под диктовку", я не ощущаю себя писателем — максимум записывателем, этаким продвинутым радиоприемником. Будто там, наверху, есть некий истинный автор, а я служу лишь посредником между ним и его аудиторией. Это автоматически исключает меня из уравнения и лишает возможности испытывать гордость за свою работу. И в самом деле, в чем моя заслуга? Постояла рядом и, напрягая слабое ухо, записала полностью готовый текст, — ну молодец, конечно, только разве можно после этого считать его своим?
Ответов у меня нет до сих пор. Зато есть цитата игумена Евмения, на которую я наткнулась буквально на днях и которая послужила для меня огромным утешением:
«С какого-то момента моей жизни для меня перестало быть комплиментом "божественно!", теперь таким словом стало "человечно!". Многие люди, когда творят что-то действительно прекрасное для других, настаивают на том, что это "не я", мол, что в этом нет их индивидуальности, что через них действует Нечто (Бог, Поток, Вселенная).
А я говорю вам, что следующая точка осознанности в вашем развитии звучит так: "Это именно я согласился и открылся тому, чтобы Поток (Бог или еще нечто Великое) действовал через меня, посредством меня. Стоит мне отказаться от этого, и не будет больше никакого Потока..."
И только в этом случае "я" и "Бог" становятся единым Океаном Любви. Только тогда реализуется подлинная недвойственность, в которой "всё включено", ничего не исключено как меньшее и незначительное, всё едино, всё прекрасно и величественно. "Мы трансляторы: чем мы чище, тем слышнее Господень смех" (Полозкова). А какой прок от радиоволны даже с самой распрекрасной музыкой, если нет трансляторов, которые могут её принять и озвучить?
Наверное, именно об этом говорил древний католический мистик Ангелус Силезиус: "Я без Тебя ничто, но что Ты без меня?"...»
Может быть, в конечном итоге я все-таки больше, чем провод. И Он благодарен мне не меньше, чем я — Ему.
Пойду-ка поработаю.Рулетка запускается!