Когда мы стремимся к какой-то цели, то обычно идем к ней очень быстро и не всегда замечаем, что там, по обе стороны дороги. У меня совсем недавно был показательный случай, когда я читала ленту и, дойдя до записи с подборкой фотографий одной девушки, подумала «Потом посмотрю». И уже было начала читать дальше, а потом подумала: «Стоп. А почему не сейчас?»
В конечном итоге я смотрела их минут двадцать. Не потому что их было много, а потому что я вглядывалась и вглядывалась: фотографии были классные, со множеством деталей, и я, уставшая после тяжелого дня, с удовольствием забыла про него и погрузилась в мир воздушных резных индийских зданий и цветущих деревьев. А если бы рефлекс «посмотрю потом, когда я буду не такая уставшая» сработал, и я прошла бы мимо, а потом и вовсе забыла об этом?
Мне кажется, усталость, как и прочие выматывающие чувства вроде обиды, раздражения и вечной занятости — это не отговорка. Потому что, поддаваясь им, мы упускаем из виду много чего хорошего. Не только тех вещей, которые видны издалека, но и тех, где нужно нагнуться, чтобы что-то увидеть. Элеонора Раткевич в своем романе «Ларе-и-таэ» писала об этом так:
«— А это что еще за эльфийское присловье? — вновь удивился Лерметт.
— Не совсем эльфийское, — поправил его Эннеари. — Пограничное. У нас замков не водится, сам ведь знаешь. Как бы тебе объяснить… вот я — замок… и ты тоже, особенно с человеческой точки зрения. А Илери, к примеру, для нас — замок, а для вас — наверняка ключ. Шеррин — ключ, вне всяких сомнений.
— И что это должно значить? — Лерметт только потому не терял хладнокровия, что уже успел несколько привыкнуть к эльфийской манере изъясняться. К тому же долг платежом красен — разве не он только что точно так же томил Арьена окольными разъяснениями?
— А вот что. — Эльф спрыгнул с ветки и подошел к молоденькому клену. Алая листва, залитая холодным золотом позднего рассвета, пламенела, словно костер на ветру. — Это — замок. На виду висит, так сам в глаза и бросается. Мимо не пройдешь, не заметив. Яркая красота, броская, резкая. Ее и искать не надо — издали видно.
— Понимаю, — согласно кивнул Лерметт.
— А ключ… — Эннеари огляделся в поисках подходящего примера.
Рулетка запускается!
В конечном итоге я смотрела их минут двадцать. Не потому что их было много, а потому что я вглядывалась и вглядывалась: фотографии были классные, со множеством деталей, и я, уставшая после тяжелого дня, с удовольствием забыла про него и погрузилась в мир воздушных резных индийских зданий и цветущих деревьев. А если бы рефлекс «посмотрю потом, когда я буду не такая уставшая» сработал, и я прошла бы мимо, а потом и вовсе забыла об этом?
Мне кажется, усталость, как и прочие выматывающие чувства вроде обиды, раздражения и вечной занятости — это не отговорка. Потому что, поддаваясь им, мы упускаем из виду много чего хорошего. Не только тех вещей, которые видны издалека, но и тех, где нужно нагнуться, чтобы что-то увидеть. Элеонора Раткевич в своем романе «Ларе-и-таэ» писала об этом так:
«— А это что еще за эльфийское присловье? — вновь удивился Лерметт.
— Не совсем эльфийское, — поправил его Эннеари. — Пограничное. У нас замков не водится, сам ведь знаешь. Как бы тебе объяснить… вот я — замок… и ты тоже, особенно с человеческой точки зрения. А Илери, к примеру, для нас — замок, а для вас — наверняка ключ. Шеррин — ключ, вне всяких сомнений.
— И что это должно значить? — Лерметт только потому не терял хладнокровия, что уже успел несколько привыкнуть к эльфийской манере изъясняться. К тому же долг платежом красен — разве не он только что точно так же томил Арьена окольными разъяснениями?
— А вот что. — Эльф спрыгнул с ветки и подошел к молоденькому клену. Алая листва, залитая холодным золотом позднего рассвета, пламенела, словно костер на ветру. — Это — замок. На виду висит, так сам в глаза и бросается. Мимо не пройдешь, не заметив. Яркая красота, броская, резкая. Ее и искать не надо — издали видно.
— Понимаю, — согласно кивнул Лерметт.
— А ключ… — Эннеари огляделся в поисках подходящего примера.
Рулетка запускается!