"Акуна матата - это значит "не беспокойся всю свою жизнь".
Серьезное отношение к своей работе, какой бы творческой она ни была - это, конечно же, хорошо. Мы не раз писали о том, как вредно называть свои произведения уменьшительно-уничижительными именами и позволять другим критиковать их без спроса и всякого чувства меры и такта.
Но есть и обратная сторона: когда доведение до совершенства превращается едва ли не в самоцель, и перед тем, как приступить к работе, испытываешь не прилив радости и сил, а тоску, подобную Сизифовой - снова толкать в гору этот проклятый камень (вылизывать каждую черточку, вычитывать текст до посинения, отрабатывать движение, которое никак не поддается). Я не говорю, что нужно делать все "на авось", но иногда не помешает абстрагироваться от видения идеала и просто получать удовольствие от процесса, не думая о результате. Можно представить себе происходящее, как своеобразную игру в метаморфозы: я - не музыкант, у которого сводит пальцы от напряжения, я - инструмент, я не могу не звучать; я - не певец, который боится зрительного зала, я - звук, летящий ввысь, плывущий по залу, как по волнам; я - не танцор, которому нужно попасть в такт, я - музыка, ставшая зримой; я - не художник со страхом белого листа, я - маленький кусочек жизни, который воплощается на бумаге. Я - дерево, которое тянется к солнцу, разворачивает ветви, выпускает листья, а не уставший после двухчасовой тренировки йог. Я - часть мира, я вижу его, как умею, и отражаю его, как умею, всем своим существом. Я говорю, потому что не могу молчать, я пою и смеюсь, я танцую, потому что поет, смеется и танцует моя душа. Попробуйте ощутить эту радость, которая появляется в солнечном сплетении и горячим потоком растекается по телу, превращаясь в звук, жест, слово, символ.
Рулетка запускается!
Серьезное отношение к своей работе, какой бы творческой она ни была - это, конечно же, хорошо. Мы не раз писали о том, как вредно называть свои произведения уменьшительно-уничижительными именами и позволять другим критиковать их без спроса и всякого чувства меры и такта.
Но есть и обратная сторона: когда доведение до совершенства превращается едва ли не в самоцель, и перед тем, как приступить к работе, испытываешь не прилив радости и сил, а тоску, подобную Сизифовой - снова толкать в гору этот проклятый камень (вылизывать каждую черточку, вычитывать текст до посинения, отрабатывать движение, которое никак не поддается). Я не говорю, что нужно делать все "на авось", но иногда не помешает абстрагироваться от видения идеала и просто получать удовольствие от процесса, не думая о результате. Можно представить себе происходящее, как своеобразную игру в метаморфозы: я - не музыкант, у которого сводит пальцы от напряжения, я - инструмент, я не могу не звучать; я - не певец, который боится зрительного зала, я - звук, летящий ввысь, плывущий по залу, как по волнам; я - не танцор, которому нужно попасть в такт, я - музыка, ставшая зримой; я - не художник со страхом белого листа, я - маленький кусочек жизни, который воплощается на бумаге. Я - дерево, которое тянется к солнцу, разворачивает ветви, выпускает листья, а не уставший после двухчасовой тренировки йог. Я - часть мира, я вижу его, как умею, и отражаю его, как умею, всем своим существом. Я говорю, потому что не могу молчать, я пою и смеюсь, я танцую, потому что поет, смеется и танцует моя душа. Попробуйте ощутить эту радость, которая появляется в солнечном сплетении и горячим потоком растекается по телу, превращаясь в звук, жест, слово, символ.
Рулетка запускается!
То есть, по всем мыслимым формальным критериям "делом" наш "ненаигравшийся" тоже занят, но беда именно в том, что он при этом имеет наглость ЕЩЕ как-то развлекаться. Вместо того, чтобы заняться приличествующим взрослому занятием, например, брюзжанием".
